11 и 12 октября Н.С. Михалков представил на сцене Ростовского музыкального театра свой спектакль «12», прошедший с огромным успехом и при полном аншлаге. Стоит напомнить, что Никита Сергеевич – Герой труда Российской Федерации, выдающийся актёр, сценарист, кинорежиссёр и общественный деятель, обладатель премий «Оскар» и «Золотой лев» Венецианского кинофестиваля, Гран-при кинофестиваля в Каннах. Он председатель правления Союза кинематографистов России и президент Московского международного кинофестиваля.
Мэтр всегда открыт для общения и охотно отвечает на любые вопросы о творчестве и сегодняшней жизни.
– Сложно было привезти в Ростов столь масштабный спектакль?
– Мы никогда бы его не привезли, если бы не помощь Росконцерта и Министерства культуры РФ. Это глобальная история, имеющая, на мой взгляд, большое будущее и дающая возможность показывать в российских регионах спектакли столичных театров. И наоборот.
Важна и помощь руководства регионов. Потому что постановка технологически сложная, большая, требующая бережного отношения к перемещению аппаратуры, декораций, всего-всего. И вот мы показываем наш спектакль уже в восьмидесятый раз, проехали Дальний Восток, Сибирь, Среднюю полосу России, Урал, Поволжье, с огромной радостью добрались и до Дона. И, судя по реакции зрителей, не зря.
– Насколько важны проекты, подобные вашему, для нравственного воспитания людей?
– Судить о значении нравственного воспитания спектакля не нам, а зрителям. Другой вопрос, что наш спектакль в этом смысле универсален, потому что каждый из зрителей получает для себя что-то конкретно, что-то лично. Я сужу не по аплодисментам, а по тишине в зале. Мы, находясь на сцене, купаемся в этой тишине, и это самый важный показатель, самое дорогое для нас.
– Важно ли было перенести действие спектакля в сегодняшний день?
– Мы далеки от конъюнктуры, от непременного попадания в тренд. Поднимаемые спектаклем серьёзные вопросы не носят сиюминутный характер, недаром один из наших персонажей говорит: «За десять лет в России меняется всё, за сто лет – ничего!» Люди могут быть одеты в тигровые шкуры, в кольчуги или в современные костюмы, но глобальные проблемы их касаются одинаково. То есть спектакль и про вчерашний день, и про завтрашний. Другой разговор, какие выводы делает человек, сидящий в зале, насколько его это «торкает». И, судя по реакции, людей наш серьёзный разговор людей волнует.
– Как, на ваш взгляд, в жёстком потоке нынешних событий человеку сохранить возможность сопереживать?
– Человеческая психика не отстраняется от сегодняшних событий, наоборот, они влияет на психику. И задача сегодняшних событий заключается именно в том, чтобы воздействовать на психику, чтобы её менять. Поэтому просто необходимо сопротивляться многим проявлениям Антихриста, которые мы сегодня видим. Ведь они ведут к истреблению человеческого существа как такового. И Россия ныне единственная страна, которая открыто, публично восстала против этого. Пока мы как бы в осаждённой крепости, и не дай Бог взять власть силам, которые откроют врата в нашу твердыню.
Много ли мы можем сделать нашим спектаклем?
Если хотя бы пять человек выйдут из зала, задумавшись и изменив своё отношение к происходящему в нашу пользу, мы будем считать, что делаем своё дело успешно.
– Что вы думаете о буме креативных технологий?
– Надо определиться, кто для кого: технологии для человека или человек для технологий. Нейросети, например, могут любому лицу придать любой образ и буквально погубить жизнь человека. Поэтому всё, что направлено на то, чтобы подчинить человеческую душу чужой воле, чтобы не продолжать развитие духовной жизни, пагубно. И наоборот.
Когда технология пытается заменить духовную жизнь человека, это ужасно. Вопрос, повторюсь, заключается только в одном: кто для кого…
– Существует ли разница в восприятии спектакля зрителями разных регионов?
– Я во многом познаю наши регионы через реакцию зрителей на спектакль. В конечном итоге она, безусловно, одинаковая. И тишина в зале, этот катарсис – это не пустота, это накопление энергии. А значит люди слушают, воспринимают, значит черпают эту энергию со сцены. А мы её черпаем из зрительного зала. Этот сгусток энергии всё время пульсирует и набирает концентрацию к финалу.
Конечно в разных регионах свои нюансы, своя скорость реакции на происходящие на сцене события. И становится понятным, что в этом месте в это время людям особенно интересно, что их заботит и тревожит. Но есть и общие вещи. Это очень интересно наблюдать!
Что особенно важно: нигде не было равнодушных! Потребительского зрительства я нигде не увидел.
– Вы немало работали и в документальном кино. Каково ваше к нему отношение?
– Внутренне затратно работать тяжело в любом кино – в художественном, документальном либо в анимационном. Я очень люблю документальное кино, много и с удовольствием над ним работал. Кстати, «Бесогон» – это тоже во многом документальное публицистическое кино. Это соединение «говорящей головы» с визуальными картинками.
Документальное кино – это кузница режиссуры, девальвация которой, к большому сожалению, происходит на наших глазах. Кино не может снимать каждый. Кино – это очень живая и… мстительная вещь. Режиссура, увы, становится ремеслом, которым можно неплохо зарабатывать, что не подразумевает искусства. А настоящее кино – это живая ткань, в которую включается всё – пластика кадра, мизансцены, звуки… Но это надо понимать, чувствовать, этим надо жить. Для меня кино – не профессия, это моя жизнь.
И ещё одно: успех нельзя эксплуатировать, это аксиома.
– Кем вы внутри себя больше ощущаете – актёром, режиссёром или общественным деятелем?
– Если я представлю себя сидящим на стуле и думающим, кто я – политик, актёр, режиссёр, то можно закрывать контору и ничем больше не заниматься. Я считаю, что чем бы человек ни занимался, всё держится на его корневой системе. Свобода – это когда есть право выбора, несвобода – это когда его нет. А высшая свобода – когда… выбирать не надо. За тебя всё выбрали твои предки и родители. Когда ты не задумываешься, через что нельзя перешагивать. Это в тебе живёт, в тебе существует. И тогда всё, что бы ты ни делал, если это крепко стоит на корневой системе, будет оправдано перед Богом. Ведь ты сделал что-то не для того, чтобы слаще есть или мягче спать, а потому, что ты не мог этого не сделать.
Записал Александр Молчанов